вторник, 7 июня 2016 г.

Что такое качественное интервью в социологии?


      Фокус вопроса о главных отличиях качественного интервью по сравнению со стандартизированными процедурами в социологии ,  обычно крутиться вокруг темы необыкновенной эмпатии, которой должен обладать интервьюер во время разговора с респондентом, с целью создания благоприятного эмоционального фона доверия к собеседнику и его заинтересованности содержанием  беседы. Это в идеале должно порождать  желание свободно выражать свои мысли, чувства, приводить примеры и дарить исследователю проч. «нарративные» штуки.

      Непременным атрибутом качественного интервью эксперты назовут   явное преимущество  открытых вопросов, которые порождают не менее «открытые» ответы, смысл которых должен раскрыть исследователю «жизненный мир респондента», его «оптику» через которую он видит проблему, т.е. понять его «конструктор реальности». Даже, если он уклоняется от темы вопроса, это не повод вернуть его в поле исследовательского интереса интервьюера, а импульс к размышлению о том, с чем связано эта девиация.  То ли с банальным нежеланием отвечать из-за соображений безопасности или с  «идиотизмом» формулировки самого вопроса, сложной и непонятной  темой разговора, а  может быть это и есть  «такой вот ответ». Поэтому надо дослушать до того момента, когда это станет более или менее очевидно. Т.е. на первый план выступает искусство гибкой и моментальной  интерпретации смысла вербальной и невербальной реакции респондента на «раздражитель»  - исследовательский вопрос. Причем, это надо делать как в процессе интервью, так и на фазе его анализа.

     Реже,  упоминают такое отличие качественного интервью, когда к в случае необходимости, интервьюер может  высказывать свою точку зрения на данный вопрос, делиться своим опытом, давать советы, рассказывать байки. Т.е. качественное интервью допускает возможность  включения «запрещенных опций» -  элементов  коучинга и консалтинга по ходу беседы, что совершенно недопустимо в стандартизированных процедурах и навеки заклеймено  как проклятый «эффект интервьюера».  Хотя при этом считается, что высшим пилотажем в этом деле является момент, когда респондент забывает о присутствии интервьюера, как будто беседует с самим собой, а интервьюер только понимающе кивает или выражает свое неотрывное внимание невнятными звуками, жестами и мимикой.

   Эта ересь обусловлена пониманием качественного интервью как неэквивалентного обмена эмоциями, чувствами, мыслями и действиями. Это понимание, что другого пути к «благоприятной эмоциональной атмосфере» попросту нет, даже если вы заплатили деньги за достоверность информации информанта.  Чем же меняются интервьюер и информант? Зависит от ситуации и ценностной ориентации информанта, его актуальной «потребности» на момент интервью. В основном, по опыту, их 4. Это потребность в новой информации, в практическом решении своей задачи, поддержке своего статуса (соц. капитала, репутации, тщеславия, самоуважения и самоутверждения), в психотерапии эмоционального состояния («вентиляции  эмоций», психологической поддержки, проработки посттравмы и проч»).

  И, наконец, к основным признакам качественного интервью будет относиться специфический взгляд на результаты интервью, суть которого в том, что «ответ» респондента является продуктом «двойной рефлексивности» (автор термина -Теодор Шанин) , т.е. причудливой комбинацией рефлексии исследователя с рефлексией информанта по поводу предмета беседы  , можно сказать «коллаборативной рефлексии», где понимание, что считать ответом и в чем его смысл – продукт взаимодействия собеседников в интервью.
И это надо уметь учитывать при интерпретации первичных данных.

    Рассматривая понятие «качественное интервью» из этой перспективы, мы не можем не заметить торчащие от всюду «уши» психотерапевтического интервью Карла Роджерса, приспособленного для решения  социологических или маркетинговых задач. В этом нет ничего странного или негативного, если интервьюер понимает различие применения этого метода в психологии и социологии. Например, посмотрим на «эмпатию»  как главный инструмент интервьюера, по мнению экспертов. Сам Роджерс предостерегал от туповатого представления об эмпатии как способности «влезть в шкуру другого», понять его эмоции, чувства, мысли, желания и проч.. Он постоянно указывал, что это опасная иллюзия. Психолог должен помнить, что никогда у него не выйдет полностью поставить себя на место другого, что это делается «как бы». Т.е. речь идет скорее о внутреннем постоянном стремлении, которое важно в клиническом интервью для понимания собеседника и демонстрации ему готовности психолога к активному слушанию. Делать интерпретации поведения и хода мыслей клиента на основе уверенности, что  удалось встать на его место и развивать интервью в соответствии с этой идеей – большой риск ошибки.  

    Второй момент, который, мне кажется, важно не забыть, кто качественное интервью в социологии – это исследовательская процедура, построенная по определенной внутренней структуре, следовать которой респондент согласился, даже, если только примерно представляет свою роль.  Компетенция психолога заключается в  умении «полечить душу» - решить психологические проблемы клиента, который сам обратился за помощью или его убедили это сделать.
Компетенция социолога – в умении получить информацию релевантную целям и задачам исследования у человека, который согласился ей поделиться из разных соображений, но сам не испытывает потребности, сходной с потребностью клиента психолога. Понятно, что превращение качественного интервью в сеанс психотерапии или психологическую консультации – свидетельство некомпетенции интервьюера.

   В качественном интервью исследователь, если можно сказать, работает своей субъективностью, которую он должен постараться осознать и использовать как инструмент исследования. Это связано с неспецифическими навыками наблюдательности, любознательности, критико-аналитического мышления  и рефлексии своего личного исследовательского опыта и стиля полевого поведения, которые нуждаются в специальных тренировках. В ситуации «интервью как обмен» в разы вырастает требование в интериоризации  интервьюером  ключевых  исследовательских вопросов, которые должны цеплять интервьюера эмоционально и интеллектуально для заражения собеседника искренним исследовательским интересом исследователя.

    Быть внимательным к контексту беседы и ее эмоциональному фону – важно, но парадокс заключается в том, что мы видим содержательные информативные интервью у исследователей совершенно, казалось бы, не озабоченных  «влезанием в шкуры». Это его собеседник примеряет на себя «шкуру» исследователя и становиться соучастником проекта. И, наоборот, харизматичный «эмпат» ,  в поле становится производителем «пустых интервью».  Сдается, что исследовательская компетентность,  знание сути проблемы, умение создать «исследовательское пространство» своими вопросами по существу дела и искренней, заинтересованной  реакцией на рефлексию собеседника, является приматом над эмоциональной нагруженностью качественного интервью в социологической практике. 

Это не умаляет значение наличия эмпатии у интервьюера, но для качественного интервью для решения социологических задач, она, мне кажется, не стоит в рейтинге эффективности интервьюера под №1.