пятница, 23 марта 2018 г.

Мастерская экспресс-экспедиций для междисциплинарных исследований


    Экспресс-экспедиции в социальных исследовательских практиках сегодня модный тренд. Культурологи, историки, социологи, маркетологи, экономисты и прочие гуманитарии, как с полевым опытом, так и без оного,   бодро устремились в «набеги»  на города и села.   Аналогия с «набегом» здесь не только потому, что это  одно из первоначальных значений слово «экспедиция», а больше по характеру подготовки  к этим «экспедициям», особенно, если к этому добавляют приставку «экспресс» .

     Получилось так, что  род моих занятий много лет связан с качественными методами в полевых междисциплинарных исследованиях, в том числе в формате этнографических экспедиций, в этой связи ко мне часто обращаются с вопросом, почему «набег» не получился и, что надо сделать, чтобы в следующий раз экспедиция прошла более удачно. Под неудачей понимается факт, что «добычей набега» являются «впечатления   туриста», а не «путевые записки путешественника». Это ситуация, когда не достигнуты цели и задачи экспедиции по качественному научному описанию предмета исследования или  подтверждения/опровержения   первичных гипотез, объясняющих собранные  данные.

        За два десятка лет участия в полевых исследований появилась возможность для сравнения разных форматов работы « в поле» от долговременных классических этнографических экспедиций, где «вживание в среду обитания»  длилось 3 года, до экспресс-экспедиций, где на сбор первичных данных выделялось 3 дня.

     Толчком к написанию этого текста послужила последняя «школа-студия» в  середине марта этого года, которые ее участники назвали «мастерской экспресс-экспедиций». На ней, как никогда раньше, выявились основные проблемы и болевые точки подготовки этого формата исследования. Думаю, что это произошло благодаря составу участников, которые являлись рабочей группой из одного проекта, их богатым и разнообразным полевым опытом в различных гуманитарных дисциплинах, чрезвычайно сложной междисциплинарной   теме исследования («историческая память о событии через три поколения») и совпадению наших занятий с этапом подготовки экспресс-экспедиции по этому проекту.  

   Полагаю, что методические проблемы, которые  возникли по ходу работы этой «мастерской», могут рассматриваться как диагностика основных проблем организации экспресс-экспедиций в междисциплинарных проектах.  Попробую выделить те из  них, которые отличаются наибольшей взаимозависимостью друг от друга:

1. «Парадокс начала». Суть «парадокса начала» заключается в том, что экспедиция, как любая система целенаправленных действий и связей между органимзационными и человеческими факторами имеет особенность «припоминать» неудачное начало к финальному результату. Причем, в процессе исследования это очень трудно увидеть. Интервью и наблюдения собираются, планы и сроки полевой работы  выдерживаются, серьезных вопросов к гайдам и дневникам наблюдений нет, выборка, как положено,  нарастает «снежным комом» и «насыщается». Организаторы экспедиции радуются, т.к. причин для беспокойства, вроде бы нет.  Тревога у них появляется, когда нужно после «поля» обобщить и анализировать собранный материал, предоставить презентацию результатов,  а этот «экспресс» почему-то замедлил ход, а то и норовит зайти в методический или содержательный тупик.

В сочетании понятий  «экспресс» и «экспедиция» большинство ее организаторов видят высокую скорость  сбора информации, сокращение ресурсов на ее организацию и проведение, быстроту в предоставлении результатов.  Это, по их мнению, главное отличие экспресс-экспедиции от традиционной антропологической или этнографической экспедиции, где основной  методический инструмент – это постепенное  вживание в естественную среду обитания предмета исследования.  
В таком  понимании таиться первая причина «неудачного набега».   Потому что «постепенное вживание» - это такое же требование к этнографическому методу, как в фокус-группах соблюдение условий , чтобы  участники не были знакомы  друг с другом и у них отсутствовал  опыт работы в таких группах. Это не значит, что когда эти условия невозможно выполнить мы должны отказаться от исследования этим способом. Это только означает, что мы должны придумать такую форму фокус-группы , где  учитывается это обстоятельство. Так появился метод ОГД – открытая груповая дискуссия.  В нашем случае, мы должны понимать, что экспресс-экспедиция – это исследование со своим специфическим дизайном, который существенно отличается от своего прообраза.  

2.  Расчет ресурса времени или «вживания не будет». Для экспресс- экспедиции полевой этап, обычно, длится не более 10-14 дней. Возвращение в поле, чтобы  добрать и уточнить, собранную «первичку» -  редкая практика. Поэтому, предполевой этап, который тоже, как правило, тоже  происходит в формате «экспресс»,  должен происходить по технологии, которая отличается от классической формулы традиционных экспедиций –  «1 +3+6». Это означает, что  на классический этап «до поля» (подготовка экспедиции)  тратится меньше в три раза   времени, относительно того,  сколько будет проведено «в поле», а на этап «после поля» (обработка и анализ данных) минимум в     два раза больше, чем на полевую работу. В «экспрессе» эта формула, условно, будет выглядеть как 2+1+1 или 1+1+1.  Т.е, если экспедиция рассчитана на 10 дней поля, то подготовка к ней должна занимать минимум в два раза больше времени или столько же, в зависимости от сложности целей и задач исследования и уровня подготовки исследователей.   Имеется ввиду чистое время на подготовку программы и рабочей группы. Исключения здесь связаны  с темой исследования,  степенью ее предыдущей разработки, опытом работы по теме участников экспедиции

3. Степень проработанности  программы исследования или «без гипотез не получиться»
По предыдущей причине, дизайн традиционных исследования, где программа постепенно вырастает из полевого материала, значительно трансформируя первоначальные цели и задачи, здесь не подходит, кроме предварительной разведки поля с целью его подготовки к более длительной экспедиции. Поэтому, идея идти в поле без гипотез, с «чистого листа», с «незамутненным взглядом ребенка», в экспресс-экспедиции содержит большие риски выйти из поля с сильно «помутившимся взглядом» и с гипотезами, которые ничем не обоснованы, кроме личных «туристических впечатлений».
Таким образом, программа исследования для экспресс-экспедиции имеет довольно высокую степень проработки относительно ясности целей и задач, которые концентрируются в ограниченном числе КИВов (ключевых исследовательских вопросов) и их тестировании, ведь это «экспресс», т.е. движение по узловым станциям. Это первичные гипотезы ответов на эти вопросы, которые опираются на определенные теоретические рамки (это нужно для последующего анализа). Это отлаженная внутренняя структура интервью с проработкой входа в поле, перевода КИВов в вопросы для респондентов или схемы для дневников наблюдений. Это способ анализа и представление о формате  «упаковки» результатов. И это все делается  «до поля», т.к. в нем, в отличии от полноформатных экспедиций, времени для ремонта выборки, инструмента и ликвидацию прочих проблемных зон, будет катастрофически не хватать.
Например, одной  из проблемных зон подготовки к полю рабочей группы является полевой дневник – один из основных инструментов полевого исследователя в «качественном поле», наряду с диктофоном или средствами видеофотосъемки.  Так как канона полевого дневника не существует, каждый делает как ему удобно, но многие полевики игнорируют этот инструмент, полагаясь на диктофон или краткие «заметки на полях».    Не буду перечислять причины,  почему необходимо вести полевой дневник, их множество. Например, это отказ техники, и отказ от записи, это инструмент управлением интервью, это постполевая рефлексия и т.д., но для  экспресс-экспедиции нужна относительно простая и формализованная форма, которая учитывает необходимость «контроля за полем» и решение задач совместимости полученных данных от разных исследователей для «экспресс-анализа». В такой «групповой ПД» включают всего несколько разделов, только те, которые необходимы для решения этих задач. Например, описание респондента, контекста интервью, его место в выборке, суть ответов на КИВы, новые идеи, гипотезы, методическая рефлексия, связанная с задачами исследования.

4. Подготовка «поля» и «ложный снежный ком»
Т.к. время  в экспресс-экспедиции на поиск респондентов и договоренность с ними стремиться к нулю, то выполнения требовании к выборке становиться центральной болевой точкой. Причин несколько: во-первых времени на «лепку снежного кома»  в поле практически нет; во-вторых,  высок риск получить «ложный снежный ком» и не узнать важные поведенческие практики или социальные факты, для ответа на наши КИВы.
Для этих целей у нас существует 8-ми оконная модель выборки, которая дает возможность иметь «карту поля» до выхода на него (см. статью в блоге «Социолог в поле» или в 4М, 2014) Она показывает, кто нам нужен для ответа на КИВы и сколько респондентов будет достаточно.  В ходе экспедиции, она, как и в любой другой экспедиции будет уточняться, дорисовываться, даже существенно измениться, но лучше ее иметь и знать, на чем она основана.

5.Подготовка рабочей группы экспедиции или «дудка Гамлета»» .
Это один из наиболее парадоксальным для меня элементов подготовки к экспресс- экспедиции. С одной стороны считается, что главным инструментов качественного исследования является сам исследователь, субъективности которого мы должны довериться. С другой стороны отбор и подготовка этих главных инструментов сводиться к «утиному тесту» ,  кратким «инструкциям» или тренингам интервьюеров и наблюдателей.
Основное внимание сосредоточено на гайде, как сформулированы вопросы, удобно ли их задавать, в каком порядке, что делать, если респондент уклоняется от темы, как уточнить ответ и проч. Много разговоров «о влиянии интервьюера на респондента» и даже о профессиональном выгорании. Безусловно, нужна «работа над ошибками», где опытные полевики делятся опытом, «как делать не надо». Однако, если мы вынуждены доверять субъективности интервьюера, хотя бы потому только,  что качественные методы слабо формализированы, то надо больше внимания уделять качеству этой субъективности исследователя. Нужно как-то уйти от  бессмысленных в своей беспомощности призывов к эмпатии, коммуникабельности, интереса к людям и прочим нужным вещам, но без объяснения,  как это сделать на практике.
Почему то никого не удивляет, что для хорошей игры на музыкальном инструменте нужен музыкальный слух, знание нотной грамоты, терпение, усидчивость, память на звуки и проч., т.е. набор неспецифических и специфических навыков. Шекспировский Гамлет хорошо об этом сказал, прося своего придворного сыграть на флейте.  Когда тот отказал, ссылаясь на свое неумение, Гамлет заметил, что тот,  не умея играть на флейте,  пытается играть на его душе, очевидно, считая, что душа Гамлета хуже и проще этой дудки.
Вроде бы все понимают, что  сам по себе музыкальный слух, как и наличие инструмента не обеспечивает умение на нем играть. Это не передается по наследству, а развивается и формируется в процессе обучения. Есть еще важная причина проблем с обучением качественным методам, которую часто не замечают. Играть на  «исследовательской дудке» в качественном исследовании придется «джаз», важна импровизация в теме.  Это предполагает понимание индивидуального стиля исследователя, его сильных и слабых сторон в процессе коммуникации с респондентом или наблюдения. Выявлению индивидуального стиля интервьюера при подготовке, зачастую,  либо не уделяется вообще, либо отмечается в «работе над ошибками».
На мой взгляд, проблема «ошибочников» в том, что они, сосредотачиваясь на выявлении «косяков» интервьюеров в нарушении алгоритмов и инструкций при интеракции, не смотрят на функционирование всей системы интервьюер-респондент в целом.
Прорыв в реабилитационных схемах работы с больными ДЦП произошел тогда, когда исследователи сместили акцент с причин заболевания и его лечения, на функционирование организма, пораженного недугом, за счет компенсаторных функций. После этого число социально адаптированных больных ДЦП выросло в разы. 
«Компенсаторные функции»  исследователя в «игре на душе респондента», как правило, не учитываются в процессе подготовки к полю. Иными словами, нужна диагностика индивидуального стиля интервьюера, который  проявляется в уровне развития неспецифических и специфических навыков интервьюера  и, что важно, в индивидуальных способах компенсации проблемных зон.

Работа по развитию неспецифических и формированию специфических умений и навыков, выявления индивидуального стиля  требует длительного времени, которого у экспресс-экспедиций нет.
Следовательно, нужны обучающие технологии, которые учитывают этот фактор.
Это можно было бы назвать «компетентностным подходом», «профессиональным стандартом»  и «профилем должности», если бы за этими словами стояли конкретные методики и тренажеры для формирования этих компетенций. Например, рефлексивность, критико-аналитическое мышление, социологическое воображение, любопытство к социальному. У нас в «мастерской» эта задача решается в процессе подготовки экспедиции с помощью различных упражнений и заданий, которые диагностируют и развивают эти навыки. Участники мастерской называют их  « методическим зверинцем» из-за шутливых названий тестов и упражнений («утиный», «слоновий», «кошачий», «ежиный», «хамелионий» и т.п.). Но, по причине дефицита времени на подготовку рабочей группы для экспедиции, они всегда связаны с темой исследования и задачами по нахождению общего языка в рабочей группе проекта, в ходе процессов групповой динамики. В основе этого подхода лежат идеи и принципы метода подготовки междисциплинарных экспедиций -  «метод длинного стола» Теодора Шанина – организатора и вдохновителя экспедиций в сельские миры в разных странах, в т.ч. в России, наши методические эксперименты в НОЦ ИС РАН и опыт использования новых методов развития специфических и неспецифических навыков в исследовательских интервью . 
            Надеюсь, что этот материал пригодиться организаторам экспресс-экспедиций для развития метода, потому что любой опыт нуждается в развитии и переосмыслении. В этом вопросе, я доверяю профессионалам балета, которые отмечают, что когда «опыт приходит –прыжок уходит»))).