Что считать полевым языком социолога?
За нашими "длинными столами" этот вопрос всегда провоцирует жаркую дискуссию и отражает как полевой опыт присутствующих, так и теоретический багаж на эту тему. Обычно это противопоставление "птичьего" языка науки и обыденной речи. Казалось бы, о чем тут спорить? Тезис о том, что "надо говорить понятно и просто", "не употреблять научных терминов, т.е. не умничать перед собеседником", не вызывает сомнения. Интернет забит информацией о том, как правильно задавать вопросы, чтобы они были понятны, о перефразах, переформулировках и проч.
Идиотов, которые спрашивали "что вы можете сказать о своих гендерных особенностях " или в разговоре с собеседником изрекали, что "не могут понять хабитус его поведения", кажется, что быть не должно. Как и тех, что не понимают, что нужно учитывать уровень образования, специфику занятия респондента и т.п. Да и "поле" само быстро поправит.
Помню ситуации, когда мои коллеги, да что говорить, и я сам, пытались выглядеть "своими" среди жителей села, участников вооруженных конфликтов, осужденных в ИТУ и т.п., используя "выученный" сленг субкультуры или специфические термины. Рано или поздно можно было услышать: "Вы это самое..., говорите нормально, мы и так понимаем...., а то неудобно как-то за вас..." Для таких "трюков" нужен или немалый опыт полевой работы в данной "теме" или спецподготовка, которая оправдана особенностями целей и задач исследования.
Сомнения, начинаются, когда задается другой вопрос: "Если рассматривать "полевой язык как инструмент исследования", а не просто процесс механического перевода с языка науки на язык респондента, то в чем его суть?"
С этой точки зрения, полевой язык имеет задачу как раз противоположную механическому переводу. Его особенность в том, что он заточен под "непонимание". Исследователь, который владеет полевым языком, может иногда говорить наукообразно, если не ставит цель самоутвердиться за счет респондента или показать свою мнимую осведомленность в его жизненных практиках. В любом случае он будет стремиться быть однозначно понятым и найти общий язык с респондентом, что представляет своеобразную конвенцию по поводу взаимопонимания относительно смысла, который оба собеседника вкладывают в термины или понятия.
Например, я говорю, собеседнику, что его анализ ситуации напоминает мне известный в социологии феномен под названием "аномия", которым обозначается ................. Понятно, что не для всех и не всегда, но опыт показывает, что содержание интервью существенно меняется
в сторону создания "пустого пространства исследовательской лаборатории", где можно взглянуть на ситуацию с иной позиции, временно уйти от ее конкретики и проч.
В этом смысле полевой язык исследователя должен быть "забавен", т.е. иметь возможность увлекать необычностью сравнений и метафор, удивлять непониманием "простых вещей", которые оказываются не так "просты", парадоксальностью выводов и проч. А в какой форме это происходит - вторично.
Я встречал не мало полевых исследователей, чей язык трудно назвать простым или народным. Однако это не было препятствием к продуктивному общению, наоборот, респонденты с удовлетворением говорили о содержательной беседе с ним, отмечали, что несмотря на "компетентность" или "некомпетентность" в теме (в зависимости от статуса респондента), было интересно, полезно для .... и т.д.
Полевой язык исследователя, как и он сам, "забавен" не так, как нас иногда смешит иностранец, плохо говорящий на нашем родном языке, а тем, как сказал писатель, что "уводит от забот этого мира". Как уводит язык литературы, музыки, техники и т.д. в иные измерения нашей реальности.
Говорят, что в каждом человеке "зашита" программа исследователя. Может быть полевой язык - это язык этой программы? :)
