«Созвездие Бурового» или к вопросу о наших рейтингах социологов

    День социолога. Традиция подсчетов по осени. Конкурсы, номинации, награды и премии. Среди них особое место занимают рейтинги. Захотелось посмотреть на те, которые отличаются друг от друга по основаниям отбора номинантов. Вспомнил о двух. Один рейтинг по Ивану Низгораеву, другой по Михаилу Соколову. Различия, вроде бы, очевидны. . Низгораевский рейтинг построен на принципах «гамбургского счета» и выявляет звезд среди "полевых интервьюеров" по их репутации внутри профессионального сообщества.                  

    Соколовский рейтинг ищет "звезд" среди "социологов" ( в широком смысле этого слова) на принципе комбинации внутрицехового опроса с объективными подсчетами упоминаний в академическом и публичном пространстве, прочей наукометрии. Причем, отдельные имена появляются в обоих списках. Причины , на первый взгляд, понятны. Часть полевых интервьюеров из списка "звезд" первого рейтинга замечательно умеют сами собирать первичные данные, превращать их в «науку» и в достояние СМИ, будучи еще и "академическими социологами".

    Другая часть интервьюеров ограничивается отчетами заказчику, но, очевидно, тоже умеет их превращать не только в гонорар, но и делать их достоянием профессионального сообщества, а может и не только его. Одни из них являются исследователями- интервьюерами, которые сами участвуют в создании вопросников ( гайдов). Они точно знают, зачем задают вопросы и, что потом будут делать с ответами. Другие, интервьюерами-исполнителями, работающими по вопросникам, полученным от заказчика исследования. Анализом данных опроса, написанием научных статей они, как правило, не озабочены.

    Получается, вроде бы, «система нипель», точно такая же, как в ситуации, когда для проведения глубинных интервью или фокус-групп, приглашаются «высокопрофессиональные психологи или социологи», но для проведения психологических консультаций высокопрофессиональных социологов почему-то никто не зовет. Но в своей среди полевые интервьюеры известны и пользуются заслуженным уважением, но для «академического локатора» они, по большей части, «невидимки-стелс», как впрочем, локатор «опросной индустрии» также не очень четко различает полевых интервьюеров из научно-прикладных и академических проектов. Поскольку значительная часть "фабричных интервьюеров" начинает креститься, когда их называют социологами, то, кажется, вопрос закрыт, типа, разделения труда, врач может поработать санитаром, а вот санитар врачом... . Но с другой стороны, медсестра может поправить, когда ее называют врачом, но не возражает отмечать, вместе с врачами День медика, потому что они все одного поля ягоды, которая есть медицина.

    

    Второй рейтинг похож на «социологический список Форбса» по величине социального и материального капитала. Здесь нет интриги, понятно, кто будет «звездами» в заявленной сетке координат. Интрига появляется там, где горизонтальные и вертикальные локаторы этих двух рейтингов пеленгуют один и тот же объект. По идее, в этой точке должна появиться «звезда», предсказанная Майклом Буровым в его концепции «публичной социологии». Согласно ей, исследователь-социолог возвращает знание, полученное им в ходе полевого исследования тем, кого он исследовал для их блага и развития.

  

     Может ли размеры и масса этого объекта и их «созвездие» стать показателем значимости (рейтинга) нашей дисциплины в обществе, способности привлекать материальные и нематериальные ресурсы для своего развития? Или это все-таки будет больше показателем профессионализма внутри сообщества? «Габургский счет» возник, как известно, на закрытых от публики соревнованиях цирковых борцов в г. Гамбурге, чтобы выявить сильнейших среди них без зрителей и призовых наград, вне зависимости от величины сборов от их выступлений.

    Гипотеза здесь в том, что величина, если можно так выразиться, «созвездия Бурового» может показать эффективность площадок для встреч нашего социологического сообщества » в социальных сетях, профессиональных конкурсах, симпозиумах и конференциях для выявления «публичных социологов-исследователей » не только по их наукометрическому и репутационному статусу, но и по «гамбургскому счету» в конкретных полевых исследованиях.

    Если есть праздник "День медицинского работника ("медика"), значит справедливо будет отмечать День социологического работника ( "имя, сестра. имя?")

С праздником, коллеги и друзья!

Три  «П»  в глубинном интервью для социологического исследования

Как наработать правильные навыки проведения глубинного интервью? Универсальный ответ - практика. Это верно, научится что-то делать можно только это делая, причём, многократно. Но, практика формирует и закрепляет как полезные навыки, так и непродуктивные. Поэтому важно выйти на практику с умениями, которые доказали свою эффективность на практике.  Конечно, можно эти умения наработать в процессе самой практики, методом проб и ошибок. Есть такое понятие - «дворовый теннис». Это когда игрок научился играть в настольный теннис самостоятельно, в ходе игровой практики на теннисных столах на отдыхе, в перерывах на работе, в спортивных залах и т.п. При большой практике и способностях возникает «наигранность», которая может сделать такого «любителя» серьезным соперником для начинающих спортсменов, которые тренируются в спортшколах под руководством профессиональных тренеров. Однако, у такого «чемпиона двора» мало шансов выиграть у опытного спортсмена. 

Сегодня существует множество тренингов, где такие умения можно  получить под руководством профессиональных интервьюеров или социологов - полевиков. В особом почете тренинги, где используются ролевые занятия, похожие на репетиции в театральном искусстве. Участники тренинга разыгрывают роли интервьюера и респондента по «сценариям», имитирующим различные ситуации в реальных интервью. Например, это встреча с нежеланием респондента отвечать на вопросы, с агрессией, лживостью, стремлением респондента поменяться с интервьюером ролями, с представителем иной культуры, с различиями по полу, возрасту, материальному и социальному статусу,  принадлежностью респондентов к нелегитимным сообществам и проч. Однако, эта «игра в театр» не всегда помогает при реальном проведении глубинных интервью. 

Похоже, что дело тут не только в том, что театр - это искусство, а не жизнь. Дело в том, что использовать театральные приемы в подготовке интервьюеров для глубинных интервью, не придавая значения их конечной цели, это риск получить на выходе « плохого актера», а не обученного интервьюера. В глубинных интервью, как показывает практика, это часто становиться проблемой, когда у собеседника возникает ощущение, что интервьюер только отыгрывает свою роль, разыгрывая спектакль на заданную тему. 

Безусловно, многие приёмы театральных школ можно использовать при подготовке интервьюеров для глубинных интервью. Например, мы на наших «длинных столах» используем понятие « пустое пространство» великого постановщиках шекспировских пьес - Питера Брука для создания в интервью обстановки доверия и отсутствия давления и оценки. Очень помогает развитию навыков проведения глубинного интервью театральный приём для разыгрывания сцены диалога - « три П». Это «партнёр - провокация - пауза». Задача этого приема- почувствовать своего партнёра, как человека, не актера, выявить его естественную природу реакций в диалоге. Поэтому, до знакомство с текстом роли, актерам предлагают разыграть этюд на тему постановки, а потом раздают слова роли. Можно увидеть разницу и подумать зачем автор пьесы построил диалог таким образом. Например, можно сказать собеседнику: «Привет, как дела?». В ответ получить провокацию в духе гарфинкелинга: « Тебе, правда интересно, как мои дела? Тебя, что интересует, как у меня с деньгами или здоровьем?»  Можно попробовать в ответ держать паузу, когда многое происходит при внешнем бездействии собеседников.  

Здесь важно то, что наши респонденты естественны в своих реакциях, даже, когда они разыгрывают перед нами спектакль, они непредсказуемы и спонтанны. Актеры говорят, что реального собеседника не сыграешь или надо быть гениальным актером. Очень трудно играть в одной сцене с детьми и животными. Они умеют быть естественными, их не «переиграешь». Детей, которые научились играть, сразу видно, чего не скажешь об актерах- животных.

Этот подход показался нам более продуктивным, чем ролевой тренинг по сценарию. Сначала дать участнику тренинга ответить самому или задать вопрос на тему исследования, а потом сверить со скриптом гайда и обсудить различия. 

Чем полевое социологическое исследование качественными методами отличается от психологического

В последнее время стал замечать, что мои коллеги, которые интересуются качественными методами исследования, больший упор делают, не сколько на то, что надо делать, а как я это  делаю сам. 

Вот задали мне вопрос,  что делает полевое качественное исследование социологическим?  Я было начал рассуждать, что эта тема важна  т.к. техника сбора данных схожа с методами  этнографии и психологии и в нашей  в школе - студии у нас есть специальное занятие на эту тему. Но меня прервали и  попросили рассказать, как мы проводим это занятие, как я лично там объясняю это различие. 

  Поскольку наши занятия построены на основе группового метода "длинный стол" (ДС), где большую роль играют притчи, метафоры, полевые байки, то   этот вопрос раскрывается на занятии, через метафору "сборка пазла".

Понять, где в нашем исследование социологическое, а где психологическое,  особенно важно, когда исследование носит междисциплинарный характер, потому что простое механическое сложение методов различных дисциплин не дает нужного результата «объемного видения» проблемы. Здесь уместно вспомнить известную притчу о «слоне и слепых», где каждый из них трогал часть тела слона – хобот, ноги, хвост. Но, чтобы сложить эти фрагменты «пазла слона» в его цельный образ, нужно либо очень много «слепцов», либо уже иметь готовую картинку, по которой можно определить, части какого целого они представляют.

У социологического и психологического исследования для сборки «пазла»  имеются разные картинки. Так, со времен Дюркгейма и Конта социологи озабочены поиском социальных фактов. Как правило, вопрос о том, что такое социальный факт по Дюркгейму вызывает затруднение у участников ДС, даже у социологов с профильным образованием. После восстановления классического определения в памяти участников, в форме некой активности, которая происходит под влиянием внешнего воздействия,  им предлагается  найти социальные факты непосредственно в данной аудитории.  Например, социальным фактом является их собственное поведение в аудитории. Никто не выходит без разрешения, когда ведущий говорит - все слушают, когда задают вопросы – отвечают. Внешнее воздействие – это многолетнее  знакомство с институтом образования и усвоение его нормам и правилам поведения учащихся. Поэтому ведущему нет необходимости объяснять присутствующим, как надо себя вести. Вот эти нормы и правила, которые определяют одинаковость поведения разных по возрасту, полу, интересам, опыту и т.п. людей в обществе, являются предметом изучения социологии.

Можно также использовать метафору о  «Правиле соленого огурца». Суть сравнения  социологического исследование с   поиском «правила соленного огурца» состоит  в том, что попав в рассол, все огурцы независимо от формы, зрелости, цвета и сорта, становятся соленым). Задача исследования состоит в попытке понять «состав этого рассола и секрет «засолки».

Психологическое исследование направлено в большей степени на изучение индивидуальных особенностей восприятия личности этих норм и  правил поведения, психологических механизмов формирования и функционирования мотивации поведения, установок, ценностей и проч.  Понятно, что это  разделение форматов исследования  на социологическое и психологическое,  довольно условно, но оно необходимо для конкретизации целей и задач социологического полевого исследования.

Например, автор психотерапевтического направления - логотерапии  В. Франкл, переживший заключение в концлагере Освенцим, задался вопросом, почему, попав в одинаковые ужасные условия, люди ведут себя по разному. Этот факт существует,  несмотря на то, что основатель психоанализа  З. Фрейд утверждал, что экстремальные обстоятельства делают разных людей одинаковыми. (цитата  в поиске) Стало быть, он ошибался? Здесь надо понимать социологический аспект темы, т.к. то, что имел в виду психолог, касалось не столько соблюдение общего режима заключения, , а его нарушения или того поведения, что слабо контролируется лагерной администрацией. Например, факты помощи заключенных друг другу, несмотря на собственное бедственное положение. 

Увлечение выявлением мотивации индивидуального поведения в ущерб  изучения социальных институтов, которые оказывают доминирующие влияние на его поведение, это один из факторов, которые превращает полевое социологическое  исследование в психологическую сессию без терапии пациента.

Например, для социолога, который изучает причины резкого увеличения числа волонтеров-спасателей общественной организации, не столь важны сами по себе  альтруистические или прагматические мотивы  волонтера –спасателя, которые послужили причиной его прихода в отряд. Его интересуют институты общества, которые способствовали его приходу в отряд, т.е. внешнее воздействие, которые вызвали желание стать волонтером (По выражению одного из волонтеров- спасателей: «…она (это была случайная встреча с членом отряда. прим.автора) ничего не отвела, только молча посмотрела на меня, ну, не знаю, как объяснить, без осуждение, без всякого такого, но ,  словно, дала пинка моей совести»).