Профессиональная идентичность (случай в поле).

В начале августа проводил глубинное интервью у одного из известных московских адвокатов. Тема была связана с благотворительностью и активном участии состоятельных людей в деятельности религиозных организаций.

Начало беседы не предвещало ничего хорошего. Он сказал, что да, он в курсе цели визита, но у него всего 20 мин, клиенты ждут, давайте быстрее свои вопросы, которые заготовлены для встречи. Когда я сказал, что у меня таких вопросов нет, я пришел за его экспертным мнением по поводу возникшей ситуации в организации, выслушаю все, что он сам считает нужным сказать по этому поводу и т.п.
Он как то странно на меня посмотрел, начал говорить, я по ходу уточнял, просил объяснить, привести примеры, т.е. шла штатная процедура глубинного интервью, где есть продуманная исследователем структура беседы, ключевые вопросы, первичные гипотезы, но она присутствует в неявном виде, гибко адаптируясь к данному контексту интервью и личности информанта.

Вместо 20 мин. наша встреча длилась уже более часа при высокой активности и заинтересованности собеседника. В конце встречи, прощаясь он неожиданно извинился, сказав, что он принял меня за социолога, так как его попросили участвовать в социологическом исследовании и поэтому он хотел от меня быстрее избавиться, чтобы не терять напрасно время. А тут, оказалось, дело другое и он рад был помочь, ему было приятно познакомится и проч. Вероятно, в качестве комплимента, было сказано, что я больше похож на опытного следователя, который не грузит вопросами, а слушает, создает правильную атмосферу для беседы и по ходу выясняет интересующие его детали дела.

Не хочу поднимать разговор на тему дискредитации нашей профессии в глазах наших респондентов, где социология как проект, способный "объяснить общество" не оправдала надежд. Хочу обратить внимание на сходство наших инструментов и стратегий в получении релевантной информации в ситуации интервью с другими профессиональными группами. Однако я не проводил дознание как следователь, не собирал анамнез как врач, не консультировал как психолог, не исповедовал как священник, не брал интервью как журналист. Я работал именно как социолог, но им был не опознан. Здесь есть предмет для методологической рефлексии. Почему даже при предварительном оповещении о цели моего визита, я как социолог был неадекватен, по мнению, респондента с тем, чем мы занимались?
Трудно предположить, что адвокат сводит образ социолога к клише "человека с анкетой"? Тогда, что же произошло?