В социологию глубинное интервью как метод сбора первичных
данных пришло из разных дисциплин. Наблюдая за коллегами, которые проводят
исследовательскую процедуру, которую они сами называют глубинным интервью, можно
увидеть различные способы проведения
беседы, которые характерны для клинического интервью психолога или для допроса свидетеля следователем, и даже, для исповеди прихожанина священником.
Нередко сами респонденты указывают социологу на присвоение
им чужих ролей и компетенций. В моем
архиве транскриптов интервью можно найти множество таких примеров, когда интервьюеру
говорят: «Вы не врач, чтобы такие
вопросы задавать ….» ; «Я что, на
допросе у следователя или это интервью?»; «Ну, знаете, желания исповедоваться у
меня нет …..».
Эта методическая междисциплинарность в техниках социологического
глубинного интервью сама по себе не
только допустима, но и необходима. Социология
– дисциплина относительно молодая, поэтому поучиться тому, как готовятся к
интервью и его проводят, к примеру, журналисты, этнографы, психологи, служители
культа, на мой взгляд, правильная идея.
Продемонстрирую продуктивность использования этнографического
подхода в разработке гайда глубинного интервью и его проведения по сравнению с
обычной практикой создания вопросника в качественном исследовании. Этот пример я взял нашей давней монографии «Качественные
методы в полевых социологических исследованиях» по той причине, что недавно получил
вопрос от слушателя нашей «школы-студии»
о том, как было достигнуто такое понимание механизма неэквивалентного обмена в сетях поддержки сельских семей,
которые я описал в этой книге.
Целью исследования было получение достоверной и надежной
информации о сетях социальной поддержки домохозяйства. «Обычная» практика
дизайна такого исследования исходит из некой теоретической модели функционирования
социальных сетей поддержки, которой придерживается исследователь. Она возникает
на базе изучения соответствующей научной литературы и своего исследовательского
опыта, если таковой имеется. На ее
основе создается вопросник, которой замеряет
параметры сети – плотность и частоту межсемейных связей по факту материальной или моральной поддержки друг
друга и выявление субъективного смысла, которым респонденты наделяют эти
взаимосвязи и отношения.
Вопросы выглядят, примерно, так: «Как часто Вы получаете
помощь от родственников и друзей в течении месяца? Перечислите, какую помощь
вам оказали на прошлой неделе? А кому вы сами помогли? Когда, чем? Назовите три
главные причины, почему вы это сделали?
Могли бы вы обойтись без этой поддержки родственников?»
Вопросник на основе этнографического подхода выглядит иначе,
потому что, прежде чем задать вопрос, исследователь наблюдает за поведением
респондента, вписанном в конкретный социальный контекст. Ключевые вопросы, которые он задаст, будут
отражать замеченные им противоречия между тем, что делает респондент, что он
говорит и, что он чувствует:
« Вам брат в эти выходные из города привез два кило свежих огурцов,
полкило конфет, а увез мешок картошки, три литра сметаны, пять литров молока, 2 кг . масла и других овощей. Получается, привез на 300 руб.,
а увез на 2000 тыс. Вы считаете, что это правильно, так должно быть или это
несправедливо? Может он вам еще, чем
помог? О чем
вы думаете, что чувствуете, когда он уезжает с этими припасами?»
Такой вопросник можно создать, только применяя основные
методы этнографии – «вживанием» в жизненный мир респондента, наблюдением за
повседневными практиками, ведением полевых дневников или использованием иных
инструментов сбора данных о различных сторонах его жизни. Например, методы
изучения семейного бюджета или бюджета времени.
Приведенный вопросник для глубинного интервью был разработан
на основе семейного бюджета, который исследователь еженедельно собирал в нескольких
домохозяйствах этого села.
Сравнивая эти два подхода, очевидно, что этнографический
метод позволил получить более достоверную информацию о практиках межсемейных
обменов и скрытых значениях, которыми наделяют респонденты эти практики.
Комментариев нет:
Отправить комментарий